В плен к боевикам ЛНР харьковский журналист и проукраинский активист, основатель издания “Украинский простир” Роман Черемский попал в середине августа, когда вместе с киевскими коллегами с канала “112” и волонтером-правозащитником Валерием Макеевым поехал в Луганскую область, в Краснодон. По договоренности с террористами, они должны были забрать двоих пленных, и сделать материал для украинских СМИ. Однако до места назначения они так и не доехали. Журналистов задержали сразу же, едва они пересекли линию фронта другие ополченцы – только в плену, говорит Роман, он понял, как это было глупо и беспечно, ехать на территорию, контролируемую боевиками, на микроавтобусе с киевскими номерами и с харьковской и киевской регистрацией в паспортах.
Роман Черемский, журналист
Нас одразу прийняли, з машини, обшук, одразу на підвал, речі всі позабирали, одразу все позабирали – документи, ключи, телефони – й почали розбиратись. – А ви зв`язались з тими, хто Вас запрошував? – Це було неможливо відібрані телефони, ніхто не мав можливість подзвонити. Це така підстава була, взяти в заручники журналістів, й можно поторгуватись – ми для них товар стали за нас можно чи послугу якусь виторгувати, чи на когось поміняти, крім того буси там на вес золота!
Полтора месяца Роман пробыл “на подвале” в городке Ровеньки. Еще столько же в Луганске. “На подвале” – это местный сленг, означает любое заточение у боевиков, куда могут угодить как приезжие, так и местные. На территории ЛНР царит настоящая военная диктатура, рассказывает Роман, “на подвал” или в рабство можно попасть за любую провинность – выпил лишнего, появился на улице во время комендантского часа, приняли за диверсанта. Руководят всем россияне, они же поставляют новейшее вооружение – автоматы, пулеметы, мины, “Грады”, форму, продукты – кормили, уверяет Черемский, даже их, пленных, неплохо. Хотя в остальном условия были тяжелые.
Роман Черемский, журналист
Там дуже сильні керівні посади, саме керівні, це росіяни з росйіським акцентом, а в тому батальоні, де я був, звичайні – вони місцеві. Дуже залежить віт того хто зайшов, хто з тобою спілкується. Якщо більш меньш порядна, хоч й зі своїми переконаннями ,то нормально, а колись яка садюга, то не повезло. Но нас Бог милував!
Бог миловал, это значит сильно не били, и не заставляли много работать. К местным пленным, которых нельзя обменять, зачастую относятся жестче. На глазах у Романа одного из них забили насмерть просто за то, что он якобы плохо относился к своей жене. При этом, говорит Роман, местные жители так искренне ненавидят Украину и верят в распятых мальчиков, что охотно идут в ополчение.
Роман Черемский, журналист
90% ровіньковских груддю рвут за ополченіє, й такий дуже цікавий парадокс – є людина, її побили, забрали машину, заставили працювати тиждень, два, вона все одно за ЛНР, укропи гади. Вони стреляють в нас, фашисти!
О подробностях своего освобождения Роман не распространяется. Говорит лишь, что его обводили не в рамках президентских договоренностей 150 на 220. Более того, по словам Черемского, в плену у террористов остается еще много украинцев, по его подсчетам около тысячи, и многие из них не проходят ни по каким спискам.