О том, что двери зала суда, где слушается «дело айдаровцев», подозреваемых в серии особо тяжких преступлений, закроются для посетителей и журналистов, стало известно на прошлом заседании. Суд, несмотря на протест адвокатов обвиняемых, удовлетворил ходатайство прокурора. Во время одного из предыдущих слушаний между прокурором и активистом разгорелся конфликт: последний даже ударил представителя гособвинения. Рассматривать дело в закрытом режиме попросили и несколько потерпевших и свидетелей: в целях безопасности. Сегодня все подступы к залу заседаний перекрыты: кордон силовиков в масках и с автоматами проходят только участники процесса. Да и то, после тщательного досмотра личных вещей и через металлоискатель.
– В связи с чем журналистов не пускают? – Закрытое заседание. – Только адвокатов, правильно я понимаю? – Да. – Спасибо. – Адвокаты, свидетели.
Команда поддержки “айдаровцев” – до полусотни человек. Среди них и Людмила Ружанская. Мама одного из обвиняемых бойцов, чтобы увидеть сына, приехала из Луцка.
Людмила Ружанская, мама одного из обвиняемых
Я зрозуміла, що якщо отак в закритому режимі будуть продовжиувати, як вони продовжують, то вони наінкримінують, що вони захочуть. Ніби, стаття “бандитизм”. Якщо є докази, що хтось один допустив, що люди загинули, мені дуже жаль. Які б це люди не були, я співчуваю їхнім рідним. Але якщо є докази, що один це спричинив, то чому всіх тримають півтора року?
Добиваться открытости судебного заседания активисты приходят прямо под окна зала заседаний.
Нина Лёзова, пенсионерка
Не пустили прессу. Почему не пустили всех активистов? Потому что сказали, что, якобы, свидетели боятся мести со стороны активистов “Правого сектора”. Я не считаю, что все активисты являются настолько агрессивными. Например, я бы не стала ни на кого нападать.
А вот одна из потерпевших, в свою очередь, говорит: на скамье подсудимых есть и причастные к убийству ее мужа. А то, что общественников не пускают в суд, считает правильным.
Яна, потерпевшая
Если они себе позволяют на прокурора поднимать руку, кричать в зале суда на судей, что они сепаратисты, то, знаете, меня особо некому защищать. Я тоже опасаюсь.
С собой активисты приносят не только плакаты и флаги, но и громкоговоритель с колонками: говорят, чтобы их лучше услышали судьи и прокурор.
А тем временем в самом зале суда – без особого прогресса: под такой “протестный аккомпанемент” под окнами судьи, сразу после установления явки присутствующих, объявляют перерыв. Спустя час сообщают о переносе судебного заседания. Мотивируя невозможностью вести техническую запись заседания.
Анатолий Тарасенко, адвокат одного из обвиняемых
Поза межами судового засідання було чути виконання гімну України, виконання українських пісень, але це ніяк не впливало на судове засідання. І технічними засобами можна було записувати все, що завгодно. В країньому випадку – необхідно було покликати спеціаліста. Який би засвідчив, що чогось неможна записувати. Цього зроблено не було. Так не повинно бути. Ми говоримо про те, що наступне судове засідання повинно бути відкритим, громадськість повинна бути присутня.
На то, что дело не будут затягивать, надеется и Яна: ездить каждый раз на судебные заседания из Луганской области – не по карману. Но узнать, кто же похитил, а потом убил ее мужа, для женщины – дело принципа.
Яна, потерпевшая
При похищении забрали машины. Мой муж ездил на бордовой «Ниве». Они, убийцы, ездили на ней. Перекрасили в камуфляжный цвет. Я не знаю, они говорят, что это были сепаратисты. Какие сепаратисты? Если мой муж был за Украину, за целостность Украины!
Следующее заседания должно состояться уже завтра. Начать его адвокаты обвиняемых планируют с ходатайства о том, чтобы рассмотрение дела снова велось в открытом режиме.