По его словам, Харьковская областная офтальмологическая медико-социальная экспертная комиссия (МСЭК), возглавляемая Ольгой Федосеевой, приписывает незрячим серьезные изъяны, которых те не имеют.
«В харьковской областной офтальмологической МСЭК не слишком любят усложнять себе жизнь, поэтому просто ставят человеку третью степень ограничения по большинству пунктов, а иногда — и по всем, аргументируя это ссылками на «здравый смысл», — отметил Денис Петров, подчеркнув: «Следовательно, инвалид по зрению после посещения сего замечательного учреждения оказывается неспособным самостоятельно передвигаться даже с помощью вспомогательных средств, самостоятельно ориентироваться в пространстве, обслуживать себя и, самое интересное, абсолютно неспособен контролировать свое поведение».
Он объяснил, что приспособленность инвалида к жизни оценивается комиссией по способности к обучению, общению, ориентации, контролю своего поведения, передвижению, самообслуживанию, участию в трудовой деятельности. Эти критерии касаются инвалидов всех категорий, и медико-социальная комиссия должна дать оценку в каждом конкретном случае и зафиксировать это в индивидуальной программе реабилитации.
Ограничение способности может быть оценено по трехбалльной шкале, где три — это значительное ограничение жизнедеятельности по тем или иным критериями, а один, соответственно, — умеренно выражено ограничение.
«Та или иная функция организма у инвалида, вполне логично, может быть и не повреждена. Так, скажем, инвалид по зрению не обязательно неспособен передвигаться. Этот критерий больше касается инвалидов, чье заболевание связано с опорно-двигательным аппаратом. И уж совсем не обязательно инвалиду, скажем, по слуху, быть неспособным контролировать свое поведение, поскольку этот критерий, вполне логично, касается людей, чья инвалидность обусловлена теми или иными психическими расстройствами», — убежден Денис Петров.
Далее Денис предлагает посмотреть на ситуацию глазами работодателя: “А теперь представьте: вы — работодатель. Приходит к вам инвалид по зрению и говорит: вот я, мол, хоть и инвалид по зрению, умею то-то и то-то. Я готов работать и хочу приносить пользу обществу. Вы как человек без каких-либо предрассудков, трезво смотрящий на вещи, готовы трудоустроить этого инвалида и просите его принести свои документы. Обязательным документом при приеме на работу будет его ИПР. А в нем вы с ужасом прочитаете, что чуть ли не взяли на работу человека, который не только не видит, но и не может передвигаться, ориентироваться в пространстве, обслуживать себя, контролировать свое поведение и тому подобное…”
“Скажем, вы не запаниковали, – продолжает рассуждать автор статьи – вспомнили собеседование и рассудили, что человек, которого вы собирались принять на работу, вроде и пришел к вам сам, и головой о стену не бился, да и как-никак, понимал, где у него правая сторона, а где левая. Но здесь вас осеняет еще одна страшная мысль: «А если завтра ко мне придет комиссия из Фонда защиты инвалидов, посмотрит документы и спросит, какое право я имел брать на работу человека, который, согласно документам, должен быть подключен сразу к нескольким системам жизнеобеспечения. Да при этом еще находиться под надзором нескольких сиделок, желательно где-то в психиатрической клинике. Поскольку иначе причинит вред если не себе, то окружающим. Что я им отвечу?»