Дорога життя. Так мешканці Ізюму називають пішохідний міст через Сіверський Донець. Річка розділяє місто навпіл – після руйнування мостів частина населення залишилася без доступу до місцевої лікарні. Коли обстрілів поменшало, сполучення вдалося відновити, але тільки пішки. Поранених носили в лікарню саме цією дорогою.

Сергій Боцман, ст. фельдшер Ізюмського відділення Центру «ЕМДМК»

И когда ты перетаскивал человека через эту дорогу, которая очень хорошо обстреливалась, зависали дроны и обстреливалась дорога из минометов и другой артиллерии. И если перетащил эту дорогу – дальше можно между домами, между стройками тащить уже до больницы, где оставались те люди, которые не смогли смениться, во главе с доктором-травматологом, и там в подвале при свечах оказывалась помощь.

Працівники швидкої збирали поранених, ходячи по місту з ношами. Доставляти постраждалих до лікарні допомагали місцеві. Проїхати машиною було неможливо – колеса пробивало уламками.

Сергій Боцман, ст. фельдшер Ізюмського відділення Центру «ЕМДМК»

Потом, когда начали расчищать дороги, можно было уже проезжать автомобилем по центральным улицам, дальше пешком. На ту сторону, когда пешеходный немного отремонтировали, с велосипедом мы ходили, с каталкой, если надо забирать. Когда мы переносили женщину раненную на мягких носилках – ступеньки были разибы и можно было проходить только по одному человеку – много людей с той и с этой стороны уступили нам дорогу, а когда мы проходили мимо, они аплодировали. Это было до слез. И мы монимали, что дейстивтельно нужны. И когда говорили «украинская скорая» – это гордость своего рода.

Кілька тижнів працювали втрьох. Після відновлення пішого сполучення з другою частиною Ізюму медиків побільшало – на роботу виходили близько 15 співробітників Центру екстреної меддопомоги. Працювали цілодобово, під обстрілами.

Сергій Боцман, ст. фельдшер Ізюмського відділення Центру «ЕМДМК»

Минновзрывные, осколочные ранения грудной клетки, живота, конечностей, головы. В основном это были люди в возрасте, они больше всего страдали. Они не успевали убежать из-под обстрелов, было им тяжело прятаться, поэтому они страдали больше всего. Пришли люди, попросили помощи – прилетел снаряд, разбил жилой дом и пострадал один человек. Осколок попал в голову. Мы выезжали автомобилем, пробили скаты, довезли до молочной кухни, там как раз подвал ведет в больницу. Ребята из больницы помогли выгрузить, начали отъезжать и как раз прилетело. Но ангел-хранитель сберег.

Максим Ігнатенко, водій Центру «ЕМДМК»

На трассе по пути следования с больным попали под кассету, попадали и под миномет, когда забирали больного с адреса. Работали без перерывов и выходных, ремонтировались сами, запчастей не было, искали запчасти, искали топливо.

Хто хоч якось міг пересуватися – добирався до лікарні самостійно.

Сергій, пацієнт

У меня хронический остеомиелит со смещенным переломом. И мне приходилось сюда под минометными обстрелами – я слышал как над головой летели снаряды – чтоб спасти ногу, мне приходилось приходить сюда, в подвал спускаться. Первый этаж не работал, как апокалипсис, стекла выбиты, никого не было. Все были внизу, и пациенты, и врачи, мне приходилось туда спускаться. Делали мне перевязку, давали медикаменты, я передавал людям. И вот так понад домами, в подъезды забегал, на костылях.

Оперували в місцевій лікарні у підвали. Антисанітарія та холод, каже лікар-травматолог, але виходу не було.

Юрій Кузнєцов, лікар-травматолог

У нас были одновременно пациенты с минно-взрывными ранениями, и пациенты с терапевтическими заболеваниями. Это зачастую происходило одновременно – оказание помощи хирургического и терапевтического профиля. Раствор если вводили – приходилось подогревать, температура здесь была +2 +3. Или теплая вода, или человеческое тело, засовывали под одежду. Люди, которые с переохлаждением поступали, им еще добавит холодный инфузионный раствор ето… У нас девчата все, кто остался здесь, все работали не по профилю. А то, что они раньше работали в разных отделениях – нас это выручило. Кто-то работал в гинекологии, кто-то в реанимации. У нас есть журнал принятия родов, за эти 6 месяцев мы приняли 4 родов.

Максимальная в підвалі одночасно знаходилися 78 людей. Усім надавали допомогу – і медичну, і психологічну.

Юрій Кузнєцов, лікар-травматолог

Люди сидели, все боялись бомбежек, все службы прекратили работать и, когда узнавали, что охоть одна служба работает, я имею ввиду медицину, Это людей стимулировало, чтоб они не впадали в отчаяние, зная, что есть осередок, где могут оказать медпомощь. Мы телефоны давали заряжать, готовили на печечке и кормили кого-то. Старались не только физически, но и морально поддержать.

Ірина Орлова, медсестра травматологічного відділення

Было сложно не в том плане, что ты здесь в подвале: ты не знаешь, что с родынми и ты не можешь позвонить. Истерики у некотрых были, плакали, кричали, но больше было тихой депрессии, когда ты не понимаешь, что делать. И к тебе подходят – Ир, это скоро закончится? Я говорю, девочки, два-три дня и мы пойдем домой. Потом снова обстрел, я говорю – ну ничего, мы тут дольше уже были.

На самому початку окупації з будинку зняли прапор, травматолог сховав його вдома. Дістав відразу ж як у місто зайшли українські військові.